О себе

У меня мама актриса, и я не мыслил себя в другой какой-то профессии. Я учился на регулировщика радиоаппаратуры, собирался ещё поступать в МГУ на историю искусств. А потом всё равно природа взяла своё, и я пошел поступать в театральный институт, не зная о существовании Гнесинского училища. И когда я спел в "Щуке", педагог Николаенко сказала мне: "Антон, мой вам совет - идите петь, потому что это надо развивать. Вот там сейчас идет набор". Я пошел и поступил в Гнесинское училище. Потом уехал в Варшаву - нас было несколько человек, в том числе Андрей Апполонов-Григорьев, Игорь Сорин - год проработал там с Юзефовичем в спектакле "Метро". Вернувшись, восстановился в училище и закончил отделение актеров музыкального театра. Когда я еще учился, мне позвонил Проханов и предложил попробоваться в спектакле "Иисус Христос - суперзвезда". Я пришел, попробовался и начал играть в театре Моссовета в этом спектакле. Потом были спектакли "Шиворот-навыворот" и "Игра" здесь же в театре Моссовета. Было что-то в кино, что-то в рекламе, музыкой занимался, много работал на дубляже разных мультфильмов и в программе "Улица Сезам". И, когда решили сделать русскую версию мюзикла "Метро", меня туда позвали, и сейчас я играю в этом спектакле.

О мюзикле

Это очень сложный и очень благодарный жанр, позволяющий по-настоящему одаренному артисту воплотить себя во всех своих проявлениях, таких как музыка, танец, драматическое искусство.

В этом жанре уже всё придумано. У нас же пытаются делать своё, экспериментировать. Это тоже самое, что отбросить систему Станиславского и экспериментировать в драматическом театре. Всё равно всё зиждется, с моей точки зрения, на системе Станиславского. У нас тоже пытаются экспериментировать в музыкальном театре. Какой смысл? Балетмейстеры, которые ставят музыкальные спектакли, посмотрите "Вестсайдскую историю" как учебник, как азбуку! Музыкальные режиссеры, посмотрите "Иисус Христос - суперзвезда"! И драматические режиссеры, посмотрите, как играет Горбун в "Notre Dame de Paris"! Всё давно придумано, другое дело, как это воплотить. Не нужно ничего экспериментировать. Работать нужно честно и талантливо.

Почему-то у нас все обращаются к уже существующим мюзиклам: к "Notre Dame de Paris", к тому же "Chess", к тому же "Miss Saigon"... Почему бы, например, не переложить "Miss Saigon" на чеченскую тему? Да, безусловно, замечательно. Но зачем что-то перекладывать? Нужно создавать. Нужно делать новые спектакли, нужно писать новую музыку, нужно идти вперед. Вот сейчас готовится новая постановка, Януш Стоклоса пишет оригинальную музыку, это будет абсолютно новый спектакль "Ромео и Джульетта". Я надеюсь, что всё получится.

К сожалению, музыкального кино у нас сейчас нет. И потом меня всегда до глубины души возмущало, почему не берут на роли тех артистов, которые поют! Почему артисты поют чужими голосами? Это так унизительно и, прежде всего, унизительно для того человека, который играет. Если взять плеяду советских музыкальных фильмов, то практически все за некоторым исключением пели чужими голосами, в то время как можно найти артиста, который и сыграет не хуже, да ещё и сам споет. В Штатах такого нет. Если уж поет, то поет. Наложение было только у Одри Хепберн. А так, извините. Что Барбара Стрейзанд, что Лайза Миннелли... У нас часто говорят: "А вот у нас драматическое пение". Да не бывает такого! Либо человек умеет петь и делать это талантливо, либо не умеет.

К сожалению, жанр мюзикла очень дорогой, если говорить о настоящем зрелищном мюзикле, и поэтому у нас в стране очень трудно его развивать. Но на примере "Метро" это всё-таки возможно. Когда говорят: "Ну, где же мы возьмем миллион долларов на постановку?", но ведь всё-таки взяли, отсмотрели две с лишним тысячи человек и не брали тех, кто не может петь. И честно говоря, разговоры по поводу того, что берут с улицы, - это смешно. Я сидел на этих прослушиваниях - "Знак качества" на протяжении месяца. И в итоге, что бы там не говорили, всё равно все с детства чем-то занимались: кто-то занимался музыкой, кто-то учился в театральном институте; про балет вообще говорить нечего - там мастера спорта международного класса по художественной гимнастике, акробаты, студенты балетных училищ. И когда мы начинали ставить российский вариант "Метро" у очень многих - даже у ребят, которые репетировали - были сомнения, что всё получится. У меня-то не было сомнений вообще, потому что я знал, с кем мы будем работать и знал, что это за спектакль должен быть - он естественно получился совсем другой, чем в Варшаве - но я просто знал этих людей и был на все сто процентов уверен, что это будет успех. И когда так действительно и произошло, все поверили в то, что это возможно. Нужно наличие талантливых артистов, талантливого режиссера, композитора и много-много денег. Тогда всё получится. Вот как раз из-за последнего у нас в стране всегда загвоздка - хотят заплатить меньше, а получить больше. Так не бывает.

Но, безусловно, этот жанр перспективен. Примеры тому спектакли театра Ленинского комсомола, спектакль театра Моссовета "Иисус Христос - суперзвезда", и "Метро", в конце концов. Аншлаги. Людям это нравится, люди хотят на это смотреть. Значит, это перспективно. И есть артисты, которые могут профессионально работать в этом жанре, их немного, но они есть. К сожалению, мы только во втором тысячелетии начали этим заниматься, а не сто лет назад, как американцы.

О спектакле "Метро"

Поляки - авторы спектакля - решили вывезти мюзикл в Штаты и представить его как восточно-европейский музыкальный проект. Но дело в том, что Восточную Европу там воспринимают как Россию. То есть для них что поляк, что югослав, что... - всё Россия и для подтверждения статуса восточно-европейского музыкального проекта необходимо было обязательное присутствие русских, действительно русских артистов. И они убедились в том, что русские тоже могут в этом жанре работать ничуть не хуже, чем все остальные.

В театре Станиславского и Немировича-Данченко был конкурс, и мы совершенно случайно туда с Игорем Сориным попали. После занятий вышли, смотрим - объявление. Пришли - нас взяли, и мы оказались в Польше. Нас как кутят выдернули из нашей совковой среды и поместили в аквариум к "акулам", тем более что мы попали заграницу, совершенно оторванные от родственников, от родителей, от друзей. И нас там учили по-настоящему работать. У нас так не репетируют как там: по двенадцать часов в день, и если у тебя не получается - до свидания. И здесь, в Москве, репетиции были поставлены по тому же принципу. Сначала все в штыки. Как так? С нами обращаются, как с рабами. И Юзефович сказал, что иначе ничего не получится. За три месяца такой спектакль невозможно поставить другими способами.

Польский спектакль был совершенно другим. У поляков совсем другой менталитет, несмотря на то, что говорят курица не птица, а Польша не заграница. У них несколько другое восприятие. У них другая энергетика, у них всё более прозрачно, пастельно. У них нет такого драйва. Когда мы репетировали, я приводил пример, что если поляка ударить по щеке, то он оскорбиться до невозможности и ты будешь ему враг на всю жизнь. В то время как нашего зрителя нужно взять и со всей дури кулаком засандалить так, чтобы его пробило. То есть другое восприятие и соответственно восприятие зрителей, когда сидит непробиваемая публика и спрашивает: "Ну, чего?", нашему зрителю нужно точно также давать по башке, чтобы его проняло, что собственно и произошло.

Некоторое время "Метро" показывали на Бродвее. Я не был там, туда ездил Игорь. Спектакль шел там недолго, американские артисты пикетировали театр - America for Americans. Но Курт Воннегут, например, сказал, что это лучший музыкальный спектакль, который он видел в жизни. Для меня этот человек - авторитет.

О спектакле "Иисус Христос - суперзвезда"

Я приехал из Варшавы как раз в тот момент, когда здесь искали исполнителя роли Иуды. Отсмотрели кучу людей - никто не подходил, не было человека, который мог ввестись быстро. А я материал весь знал на английском. Мне позвонил Проханов и пригласил прийти попробоваться, я пришел, спел ему что-то, почитал. И Сергей Проханов сказал: "Ну всё, идете к Александру Ивановичу Чевскому, разучивайте материал, потому что у нас практически нет никакой альтернативы". Так мне - студенту - предложили главную роль в академическом театре в мюзикле "Иисус Христос - суперзвезда". Естественно, я согласился, тем более, что я знал эту музыку, и она мне очень нравилась и нравится. Ввод в спектакль шел просто как страшный сон, потому что это нужно было сделать быстро и меня ввели буквально за две недели. Я не скажу, что было очень тяжело. Было очень страшно, ответственно и всё такое. В "Иисусе" сложнейшая роль просто психофизически - почти двадцать пять минут вокального текста плюс каждый раз такой надрыв тяжелый. Если эмоционально полностью не выкладываться на этом спектакле, то тогда грош этому цена. Показывать тут ничего нельзя, тут нужно всё проживать. Иначе ничего не получится.

У меня единственная претензия к этому спектаклю - это сценография. Сценография в смысле - декорации, костюмы, свет, в меньшей степени звук. Потому что в тот момент, когда он вышел, все эти драные джинсы уже были неактуальны, даже десять лет назад. Такую публику можно видеть исключительно у стены Цоя на Арбате. Я бы спектакль решил совсем иначе не эмоционально и драматургически, а чисто визуально. Мне не хватает в нем глубины. Мне кажется, что этот барельеф в виде скалы перегораживает всю глубину сцены и несколько всё уплощает. Я бы всё это сделал несколько объемней, что было попробовано в "Игре", когда Лада Марис пела на самом верху, аж на колосниках. То есть масштабность должна быть. Мне мало места, не из-за того, что маленькая сцена, а из-за того, что такое художественное решение.

В театре Моссовета говорят: "У нас музыкально-драматический спектакль "Иисус Христос - суперзвезда". У нас играют драматические актеры". Какой же музыкально-драматический? Чистый мюзикл. В мюзикле, конечно, есть еще и драматический текст, здесь его нет, за исключением одной сцены. Но это не принципиально совершенно.

О спектакле "Игра"

Получилось так, что роль, которую я сыграл, сначала упразднили, и, вообще, речи не было о том, чтобы я участвовал вообще в этом проекте. Я подошел к Павлу Осиповичу Хомскому и спросил: "А почему собственно я не задействован в этом материале?" Тем более, что мне эта музыка очень нравится. Я имею ввиду оригинал - "Chess" Бенни Андерсона. Он говорит: "Да как же так. А вот была у нас там роль, мы её потом убрали. Ну-ка, давайте попробуем". И решили сделать такого персонажа, который несколько отстраненно существует от основного действия. Но, к сожалению, спектакль не пошел, вернее, есть целый ряд причин, по которым он не получился.

Просто была очень неудачно записана фонограмма к спектаклю, а в музыкальном спектакле музыка - это пятьдесят процентов успеха. Нельзя так записывать музыку, как была записана фонограмма для спектакля "Игра". Как можно заставлять играть музыкантов симфонического оркестра Большого театра музыку, о которой они не имеют ни малейшего представления?! Они не знают, как играть такую музыку. Откуда они могут это знать? И, слава Богу, что я там играл себе сам, во всяком случае, первую песню.

Так получилось, что спектакль оказался неудачным. Хотя очень жаль, потому материал потрясающий, замечательный материал, который можно было очень красиво и грамотно исполнить.

О спектакле "Шиворот-навыворот"

Шиворот-навыворот" - это любимое детище, спектакль, который мы практически сами сделали от начала и до конца, и буквально все исполнители принимали непосредственное участие в постановке. И мы его любим, мы с ним столько пережили на всяких гастролях по три спектакля в день в немыслимых условиях сибирской зимы. "Шиворот-навыворот" - замечательный детский музыкальный спектакль! Ничего подобно всё равно нет. Но можно было бы сделать еще что-то.

Есть гигантское количество материала именно для музыкального театра, которое почему-то не развивается. Есть "Маугли". Там ярчайшие персонажи. Почему никто не пишет мюзикл на "Маугли"? Я уже несколько лет задаю себе этот вопрос. Не понимаю... Просто шикарный материал. Или Голдинг "Повелитель мух". Там, правда, дети должны играть или, во всяком случае, подростки. Почему никто не пишет мюзикл? Все говорят, что нет материала. Материала много, просто очень сложно это воплотить. Потому что нужно написать стихи, нужно написать музыку, нужно её записать. А если уж говорить по большому счету, то должен быть живой оркестр, должен быть балет, которым нужно платить, и платить достойно, иначе будут не самые лучшие. А в этом жанре должны работать самые лучшие.

О зрителе

Главное, чтоб не хамили в зале. Бывает неадекватное поведение - таких людей нужно просто не пускать в театр или выводить сразу. Внимательный зритель должен быть, но в тоже время объективный. Кто-то сказал: "Театр должен потрясать". К  "Иисусу" и к "Метро" это относится. Если он не потрясает, если это не происходит хотя бы в какой-то момент в спектакле, значит, грош ему цена. С моей точки зрения, такие спектакли не должны жить.

А зритель... Я же не вижу зрителя, я его просто чувствую, если говорить о работе на сцене. Происходит взаимообратный процесс. Тысячи глаз смотрят на исполнителя, он их энергетику каким-то образом концентрирует и выдает им же. И чем больше зритель увлечен, тем легче, конечно же, артисту играть. И происходит такой энергетический процесс, но это уже на подсознательном уровне, а точнее - на парапсихологическом. Я чувствую эти волны. А иногда какой-то смешок дурацкий не в том месте выбивает очень сильно, я уже не могу дать то, что бы я дал секунду назад. Мне, например, до сих пор странно, почему на сцене Ирода смеются. Каждый раз это происходит. Естественно, не обвальный смех, но два, три, четыре, пять смешков в этом месте происходит. В общем, дураков много, честно говоря, и среди зрителей.

Я вообще не произношу слова фанатки, потому что это непонятное слово. Просто существует определенный период в развитии человека, когда у человека какие-то совершенно восторженные переживания и это сказывается на артистах. Меня, честно говоря, раздражало, что оккупируют служебный ход, не дают прохода и покоя и всё такое. А потом Андрей Межулис мне сказал: "Представляешь, ты выходишь после спектакля, и тебя там никто не ждет, никто у тебя автографов не спрашивает и цветов тебе никто не дарит". Я представил и понял, что это тоже составляющая профессии. Что бы там не говорили, артисты - народ тщеславный, и это тщеславие, конечно же, удовлетворятся тем, что существуют поклонники. Но, желательно, чтобы это были абсолютно нормальные, адекватные люди, чтобы не было "клиники".

Роли в театре

Театр имени Моссовета:

Театр "Московская оперетта":

Роли в кино

Copyright©2004 anton-derov@.narod.ru